Так уж сложилось, что я никогда не видела своего деда и мало что знаю о его жизни. Суровые военные времена, чуть менее суровые послевоенные годы, поломанные судьбы… Но именно всё это и повлияло на то, что моим дедом, отцом мамы стал человек из далёкого Красноярского края. Война и любовь стали причинами того, что во мне течёт ещё и сибирская кровь.
ЖЕСТОКАЯ ПРАВДА
Дед Павел прошёл всю войну и совсем немного не дошёл до Берлина, вместе с сослуживцами попал в плен уже в победном 45-м. Около двух месяцев — за колючей проволокой, и вот уже в апреле Красная армия освободила наших бойцов. А далее жестокая правда о войне! Напрасно освобождённые пленные плакали от счастья и обнимали освободителей, никто не спешил их поздравлять: большинство из них сразу же раскидали по стране — работать на вредные производства. В чём была их вина? Чем они, такие же советские граждане, отличались от бойцов красноармейцев, которым просто повезло не попасть в плен? Вопросы, на которые сегодня сложно найти ответы.
Многие тогда попали в Дзержинск на химические заводы. Там оказался и мой дед.
С ПЕРВОГО ВЗГЛЯДА
Бабушка Анна тем временем жила в Арзамасе, уже закончила учёбу в училище г. Горький, получила профессию фармацевта и устроилась на работу в воинскую часть недалеко от дома. В Дзержинск ей приходилось ездить регулярно за медикаментами — продукцией одного из химических заводов, где как раз и трудились бывшие пленные. Один из них начал оказывать ей, молодой девушке, знаки внимания. И как тут было не влюбиться в такого красавца — высокого, светловолосого, с обаятельной улыбкой. Любовь с первого взгляда? Пожалуй.
В начале 46 года странная «повинность» Павла закончилась также неожиданно, как и началась. Часть солдат, измученных и полуголодных, наконец отпустили восвояси. За полгода встреч с арзамасской девушкой, влю-блённость переросла в настоящую любовь и, конечно, Анна привезла Павла к себе домой.
Предложение руки и сердца, свадьба и рождение первенца — моей мамы.
ЗОВ КРОВИ
1946 год. Жила молодая семья очень дружно в родительском доме жены. Здесь было сытно и даже богато, несмотря на послевоенное время. Отец Анны, мой прадед, участвовал в боях по освобождению Ленинграда от блокады, там и получил тяжёлое ранение в ногу. С вердиктом врачей — «срочная ампутация» — добрался до дома, где жена лечила его ногу травами, мазями, настоями до конца жизни. Хромота и приступы боли не помешали прадеду применить свою деловую хватку бывшего кулака (дважды раскулаченного чекистами) и вести крепкое хозяйство.
И всё бы хорошо, молодые уже и свой дом планировали строить, если бы не одно «но». Там, за 3,5 тысячи километров, в Красноярском крае, возвращения с фронта своего родного человека уже который год ждала большая семья Павла — мать, отец, братья, сёстры. Они присылали в Арзамас письма, звали его вместе с женой и дочкой. Павел
рвался на родину, слёзно звал жену ехать с ним, и Анна, конечно же, была согласна. Но отец, хозяин в семье, которого никто не мог ослушаться, категорически запретил дочери даже думать о переезде. И одним утром молодая жена нашла лишь записку от мужа, мол, прости, уехал, жду тебя с дочкой, и адрес.
КТО ВЫ, РОДСТВЕННИКИ ИЗ СИБИРИ?
Павел присылал много писем в Арзамас, звал жену к себе. Но, увы, она так и не решилась уехать из родительского дома. А вот её дочь, моя мама, более смелая и решительная, в 16 лет не побоялась одна на поезде поехать через всю страну в далёкий Канск, чтобы встретиться со своим отцом. У того уже была другая семья, трое детей, Павел работал директором ресторана. Мама целый месяц жила в Сибири, там её встретили очень тепло, все сразу узнавали, так сильно она была похожа на своего отца.
На этом история заканчивается. Переписка Арзамас — Канск постепенно угасла и о том, как сложилась жизнь моего деда и его семьи, мы ничего больше не знаем. А жаль. Кто вы, мои сибирские родственники?
Е. СЕРГЕЕВА.
